Екатерина часть 211

Уложенная комиссия должна была состоять из выборных депутатов всех сословий, исключая крепостных крестьян и духовенство, которые к тому же привезли с собой наказы своих избирателей. Согласно 13-го пункту «Положения» о выборах депутаты, избранные в разных губерниях от татар и «иноверцов», могли выбирать себе «опекунов», которые были бы не столько «ходатаями» по делам, сколько действительными «опекунами» или покровителями при обсуждении депутатских наказов в Уложенной комиссии. В письме к тогда еще только камер-юнкеру Г.А.Потемкину, который впоследствии стал могущественным фаворитом, 21 депутата из разных губерний от татар и иноверцов 28 ноября 1767 года они просили «зделать милость, принять нас в свое опекунство и по делам нашим вместо нас быть ходатаем в Комиссии о сочинении проекта нового Уложения…»30. Под сохранившимся в архиве обращением стоят подписи депутатов Казанской провинции от вотяков, мордвы, татар, черемис, чувашей. Будучи опекуном депутатов от «иноверцов», Потемкин в качестве так называемых помощников участвовал в заседаниях Большой и Дирекционной комиссий и, по предложению маршала Уложенной комиссии, был включен в состав частной Духовно-гражданской комиссии. Эта работа была тесно связана с его деятельностью в Синоде, на заседаниях которого также поднимались вопросы о взаимоотношениях церкви и «иноверцов» в составе одного государства. Одно из самых крупных социальных потрясений XVIII века — восстание под предводительством беглого донского казака Емельяна Пугачева, объявившего себя «счастливо спасшимся» императором Петром III, как свидетельствуют документы архива, самым непосредственным образом затронуло жизнь жителей Казани. 1 января 1774 года казанское дворянство составило из своих людей и своим иждивением вооруженный конный корпус. Узнав об этом, Екатерина II выразила свое благоволение и повелела также из своих дворцовых волостей снарядить рекрутов. Среди личных бумаг императрицы сохранилась речь, сочиненная неизвестным казанским дворянином в 1774 году в связи с этими событиями: «Но едва успеваем сказать здесь, — обращается к Екатерине Великой неизвестный казанский помещик, — всемилостивейшая государыня Вашему императорскому величеству крайния чувствия искренности нашей за милости твои; едва успеваем воскурить пред образом твоим великая императрица нам священным и нам любезным кадило сердец наших за благоволении твои, уже мы слышим новый глас, новыя от тебя радости, новаго нам твоего великодушия и снисхождения